Фотография завоёвывает мир
С распространением способа съемки «по Тальботу» фотография поразительно быстро стала завоевывать мир. Под стеклянной крышей пытливым фотографам стало тесно.
Появились в обиходе дорожные камеры большого формата, объективы для съемки монументов и ландшафтов. Камеры брали с собой путешественники, фотолюбители. Примером художественного морского пейзажа ранней поры служит снимок «Бриг в море», выполненный фотографом-любителем, французским дипломатом Гюставом Ле Гре. Географы, этнографы, ботаники не ограничивались уже путевыми зарисовками на глаз. Они нуждались в визуальных документах. Поэтому поощряли фотографов в поездках и путешествиях, включали их в состав экспедиций.
Полученные снимки невиданных мест и «типов населения» рассматривали и обсуждали в университетах на научных заседаниях как убедительные, неопровержимые, иногда даже как сенсационные документы. Ученые общества обменивались альбомами фотографий. Перерисованные, гравированные снимки печатались в выходивших журналах и книгах. Фотография становилась зеркалом природы, жизни, памятью естествоиспытателей и путешественников. Объективы фотоаппаратов приспособили к телескопам и направили на небесные тела. Еще на заре дагеротипии делались попытки фотографирования Луны камерой-обскурой. Робкие попытки. Съемка проводилась в 1840 году, выдержка длилась двадцать минут.
Прошло немногим более двадцати лет, и 3 декабря 1863 года Самуель Дрэйпер уже новым способом фотографирования достиг ощутимого успеха: получил документ снимок Луны, который можно было размножать. В 60-х годах фотографию официально приняли на службу астрономии: по договоренности ученых нескольких стран началась планомерная съемка звездного неба. Это был очень важный этап сближения фотографии с наукой.
В 1861 году города Европы обошла сенсационная весть об отваге французов братьев Биссон. Фотограф-путешественник Огюст Биссон поразил мир своими снимками Альп. Его попытка взойти на Монблан в 1860 году прошла неудачно. В следующем году утром 22 июля он начал второе восхождение. Направился из Шамони с 25 носильщиками и проводником. 24 июля экспедиция вступила на вершину Монблана. Это была высота больше 4800 метров над уровнем моря. Там приготовили пластинки, растопили снег, получили воду для химических процедур. Так впервые была «освоена» фотографией вершина Монблана! Об этом много писали. Вот свидетельство французского поэта Теофиля Готье: «Часто, не доходя до высокой двери, под балконом на набережной Вольтера мы останавливались перед окнами соседнего магазина, где братья Биссон выставили свои великолепные виды Монблана... Смелые фотографии» (Готье, «Фотограф», 1864).
С каждым годом возрастал обмен снимками между научными обществами в разных отраслях географии, этнографии, археологии, палеографии. Если в дагеротипии сказывался скорее эффект иллюзионизма (получали одно-единственное изображение), то мокроколлодионный процесс поставил фотографию на прочную основу документирования. Это была одна из важных вех в ее истории. Фотография занимала все большее место на торгово-промышленных и промышленно-художествен-ных выставках. Отделы гравюр и эстампов национальных библиотек стали собирать ценные серии снимков из различных областей науки и искусства. Такие отделения были открыты в Национальной библиотеке в Париже, в Публичной библиотеке Петербурга и библиотеках других стран.
В 1861 году города Европы обошла сенсационная весть об отваге французов братьев Биссон. Фотограф-путешественник Огюст Биссон поразил мир своими снимками Альп. Его попытка взойти на Монблан в 1860 году прошла неудачно. В следующем году утром 22 июля он начал второе восхождение. Направился из Шамони с 25 носильщиками и проводником. 24 июля экспедиция вступила на вершину Монблана. Это была высота больше 4800 метров над уровнем моря. Там приготовили пластинки, растопили снег, получили воду для химических процедур. Так впервые была «освоена» фотографией вершина Монблана! Об этом много писали. Вот свидетельство французского поэта Теофиля Готье: «Часто, не доходя до высокой двери, под балконом на набережной Вольтера мы останавливались перед окнами соседнего магазина, где братья Биссон выставили свои великолепные виды Монблана... Смелые фотографии» (Готье, «Фотограф», 1864).
С каждым годом возрастал обмен снимками между научными обществами в разных отраслях географии, этнографии, археологии, палеографии. Если в дагеротипии сказывался скорее эффект иллюзионизма (получали одно-единственное изображение), то мокроколлодионный процесс поставил фотографию на прочную основу документирования. Это была одна из важных вех в ее истории. Фотография занимала все большее место на торгово-промышленных и промышленно-художествен-ных выставках. Отделы гравюр и эстампов национальных библиотек стали собирать ценные серии снимков из различных областей науки и искусства. Такие отделения были открыты в Национальной библиотеке в Париже, в Публичной библиотеке Петербурга и библиотеках других стран.
Этнографу Н. И. Второву, деятелю Русского географического общества, «пришла счастливая мысль применить к исследованиям фотографию, и он так успешно воспользовался светописью, что к представленным в 1857 году в Географическое общество исследованиям о составе населения Воронежской губернии присоединил не только этнографическую карту, но еще целый альбом типов и костюмов этого края» («Русский художественный листок», 1860). Фотографом участником исследований Второва был Михаил Борисович Тулинов, кстати сказать, один из друзей художника И. Н. Крамского, оба они уроженцы города Острогожска. Тулинов в будущем один из деятельно работавших московских фотографов сделал сотни снимков крестьян в Воронежской губернии, а земляк его в будущем также известный московский фотограф М. М. Панов и еще один художник искусно раскрасили фотографические листы.
Фотографии постепенно вытесняли в географических, этнографических и других научных экспедициях менее достоверные и труднее выполнявшиеся рисованные путевые дневники. Отпечатки несли в себе больше сведений, информации, что высоко ценилось учеными.
Фотографии постепенно вытесняли в географических, этнографических и других научных экспедициях менее достоверные и труднее выполнявшиеся рисованные путевые дневники. Отпечатки несли в себе больше сведений, информации, что высоко ценилось учеными.
В 1867 году в Москве, в здании Манежа, открылась Всероссийская этнографическая выставка, устроенная Обществом любителей естествознания при Московском университете. В указателе экспонатов значилось более двух тысяч снимков «типов, народных сцен и видов местностей». Внушительная цифра. Демонстрировались снимки и профессионалов-фотопортретистов, занявшихся по своему почину или по поручению научных обществ этнографической съемкой. Было показано много фотографий любителей. Представлена была и зарубежная этнографическая фотография.
В руках талантливых фотографов фотокамера уже в 50-х 70-х годах ХIХ века служила искусству. Иные документальные снимки вызывали глубокие эмоции, особенно те, в которых фотограф показывал что-либо недоступное взору рядового наблюдателя: участки неба, зафиксированные фотокамерой, фотографии вершин Альп или Кавказских ледников, виды берегов далекого Амура. Снимки, которые привозили из Африки, Китая, Японии, рассматривались часами в обществах художников и ученых. Это были десятилетия, когда впервые технический способ фиксации недоступного, недосягаемого позволил получать визуальные документы «с доставкой на дом». Удачные по выполнению снимки местностей, «типов населения» и «народных сцен» считались художественными, как и изящно выполнявшиеся портреты в ателье.
Стоит вспомнить один пример из истории русской фотографии. Он относится тоже к середине семидесятых годов ХIХ века. После введения в России воинской повинности военное ведомство задумало форму одежды, «приближающуюся к народной». Потребовались рисунки, которые показали бы мужские костюмы в разных областях страны. Местным властям было дано распоряжение произвести фотографическую съемку мужчин в народной одежде.
Стоит вспомнить один пример из истории русской фотографии. Он относится тоже к середине семидесятых годов ХIХ века. После введения в России воинской повинности военное ведомство задумало форму одежды, «приближающуюся к народной». Потребовались рисунки, которые показали бы мужские костюмы в разных областях страны. Местным властям было дано распоряжение произвести фотографическую съемку мужчин в народной одежде.
Фотографии, присланные из множества городов, составили уникальный альбом примерно из пятисот пятидесяти снимков. Они были разного качества и формата, но давали полное и точное представление о мужских народных костюмах русских, белорусов, украинцев, эстонцев, литовцев, латышей, татар и других народов. Получилась интересная галерея мужских типов жителей страны. Составленный в одном экземпляре, альбом послужил ценным пособием для этнографов, художников и историков костюма. Широту распространения фотографии в стране характеризует список участников съемки - их было около ста.
Достижения фотографии высоко ценились. Осведомленный в науках русский педагог и ученый Н. Н. Бекетов в публичной лекции, прочитанной им в Харькове еще в 1862 году, дал фотографии такую характеристику: «...светопись в короткое время сделала изумительные успехи: быстрота, отчетливость и даже величина фотографических изображений не позволяют почти ничего больше требовать, можно разве только пожелать, чтобы дошли до возможности получать цветные изображения, т. е. чтоб изображение походило на оригинал не только рисунком и тенями, но и цветом».
Оценив успехи фотографии, Бекетов заключил: «Таким образом, фотография при быстром своем развитии не только оказала различные услуги нашей повседневной жизни, но и открыла нам целый ряд интересных, скрытых до тех пор явлений. Подобно зрительной трубе и микроскопу, она дает в распоряжение человека еще новый орган, еще новое средство для его развития» (Бекетов, 1908).
Оптимистическая оценка достижений молодой фотографии! И она дана тогда, когда сцены из жизни, связанные с каким-либо движением людей, машин, предметов, а также ландшафты в ветреную погоду, оставались недоступными для съемки. Эмульсия пластинок была малочувствительной, аппараты громоздкими. На места съемки возили целую химическую лабораторию. Спрос же на достоверную визуальную информацию возрастал. Она приобретала общественное значение.
Достижения фотографии высоко ценились. Осведомленный в науках русский педагог и ученый Н. Н. Бекетов в публичной лекции, прочитанной им в Харькове еще в 1862 году, дал фотографии такую характеристику: «...светопись в короткое время сделала изумительные успехи: быстрота, отчетливость и даже величина фотографических изображений не позволяют почти ничего больше требовать, можно разве только пожелать, чтобы дошли до возможности получать цветные изображения, т. е. чтоб изображение походило на оригинал не только рисунком и тенями, но и цветом».
Оценив успехи фотографии, Бекетов заключил: «Таким образом, фотография при быстром своем развитии не только оказала различные услуги нашей повседневной жизни, но и открыла нам целый ряд интересных, скрытых до тех пор явлений. Подобно зрительной трубе и микроскопу, она дает в распоряжение человека еще новый орган, еще новое средство для его развития» (Бекетов, 1908).
Оптимистическая оценка достижений молодой фотографии! И она дана тогда, когда сцены из жизни, связанные с каким-либо движением людей, машин, предметов, а также ландшафты в ветреную погоду, оставались недоступными для съемки. Эмульсия пластинок была малочувствительной, аппараты громоздкими. На места съемки возили целую химическую лабораторию. Спрос же на достоверную визуальную информацию возрастал. Она приобретала общественное значение.